Халифат в канун прихода к власти Аббасидов

Последние десятилетия правления Омейядской династии ознаменовались жестоким экономическим и политическим кризисом. Количественно разросшийся и достаточно сплоченный круг омейядских сородичей и их приспешников, владевших огромными поместьями на всей территории империи и беззастенчиво грабивших страну, присваивая себе львиную долю государственных доходов, вызывал неприязнь во всех слоях мусульманского общества. А между тем, завоевания новых земель, приносившие в предшествующее столетие казне огромные доходы и позволявшие обеспечивать потребности верхушки общества - мусульманской аристократии из числа потомков сподвижников Пророка - и армии, почти полностью прекратились, а новые, присоединяемые к империи на востоке области были бедны и никак не могли удовлетворить возросшие аппетиты завоевателей. Для пополнения казны властям приходилось усиливать налоговый пресс, что вызывало недовольство жителей провинций и провоцировало волнения и беспорядки.

Последний халиф Омейядской династии Марван II (744- 750), едва взойдя на престол, столкнулся с массовыми народными антиомейядскими выступлениями в различных областях империи. Этим воспользовались хариджиты, - непримиримые враги правящей династии еще с 661 года, когда они восстали против четвертого «праведного» халифа Али - на время притихшие в Ираке после жесточайших преследований со стороны омейядского наместника аль-Хаджжаджа в конце VII века. Собрав силы, они вновь попытались сокрушить омейядский режим, и Марвану II пришлось предпринять целую военную экспедицию, чтобы сломить их яростное сопротивление в их главном опорном пункте в окрестностях Мосула.

Значительно больше беспокойства Омейядам доставили шиитские выступления. Куфа всегда была центром шиитских беспорядков, и на этот раз Марвану II пришлось иметь дело с очередной шиитской группировкой, которую возглавил правнук Джафара, брата халифа Али - Абдаллах ибн Муавия. Марвану II удалось справиться с мятежом в Куфе, однако вскоре шиитские волнения распространились на провинции Джибал, Ахваз, Фарс и Кирман, в результате чего весь западный Иран оказался под контролем шиитов.

Успехам шиитов способствовала фискальная политика правительства. Повсеместно, и в центральных областях Халифата, и в восточных провинциях вспыхивали волнения из-за высоких налогов и из-за связанных с ремонтом систем искусственного орошения принудительных работ, на которые сгоняли жителей деревень и горожан. Чтобы предотвратить беспорядки, Марван II приказывал даже сносить крепостные стены в крупных городах.

Единству арабо-мусульманской империи значительный вред приносила постоянная вражда североаравийских (кайситских) и южноаравийских (кальбитских) бедуинских племен, составлявших основной контингент халифской армии. Традиционная вражда южан и северян, начавшаяся еще в доисламской древности, при Омейядах вспыхнула с еще большей силой. Эта вражда подпитывалась и чисто экономическими интересами, борьбой за большую долю в распределяемом между племенными воинскими формированиями вознаграждении.

Правящие в империи курайшиты - мекканское племя, выходцем из которого был пророк Мухаммад - причисляли себя по своему происхождению к североаравийским арабам. Однако в первые десятилетия господства династии чисто политические соображения вынуждали Омейядов опираться на южан-кальбитов, более многочисленных, лучше организованных и более «просвещенных» благодаря своим традиционным связям с греко-византийской культурой.

Однако на последнем этапе своего господства при халифах Хишаме (724-743) и Марване II Омейяды решили порвать с традиционной политикой и искать поддержки у более близких им соплеменников - кайситов. Некоторые исследователи усматривают в этой смене ориентации лишь необоснованный каприз, непоследовательность или ошибку Омейядов, сыгравшую трагическую роль в их судьбе. Однако в этой переориентации просматриваются совершенно определенные политические соображения. В трудных условиях напряженной борьбы с оппозицией в восточных, по преимуществу иранских, областях Халифата, последние омейядские халифы всячески старались подчеркнуть свою верность арабским традициям и найти опору против инородческой опасности у носителей этих традиций, более патриархальных северян.

Кальбиты составляли большую часть чисто арабского населения Сирии, и их переход в оппозицию, как и все возрастающая неприязнь жителей столицы Дамаска к правящей династии, вынуждали последних омейядских халифов искать новые пристанища. Так, халиф Сулайман (715-717) в поисках безопасности сделал своей резиденцией Рамлу в Палестине, халиф Хишам - Русафу на Евфрате, а Марван II большую часть времени проводил в Месопотамии, в городе Харране.

Но опаснее всего для омейядского господства в империи были почти не прекращавшиеся в восточных провинциях Хорасане и Мавараннахре волнения. Почвой для разнообразных антиарабских движений была экономическая и социальная нестабильность. Своей политикой Омейяды и их наместники провоцировали народное недовольство. Например, когда наместник Хорасана при Хишаме - Ашрас ибн Абдаллах, следуя общей политике исламизации покоренных провинций, стал делать реальные усилия по исламизации жителей Мавараннахра, это сразу же нанесло вред и без того скудным доходам казны, поскольку переход в ислам по закону должен был освободить вновь обращенных от подушного налога и снизить размер поземельной подати. Такому развитию событий противились в первую очередь сами укоренившиеся в Хорасане арабы, которые увидели в этом нарушение их исконных привилегий. Вместе с тем массовая исламизация населения восточных провинций вызывала недовольство также иранских землевладельцев-дихкан, которые усматривали в правовом уравнении и вообще в эгалитарных принципах ислама угрозу сложившимся феодальным отношениям на иранском востоке. А в это же самое время наместники Хорасана, желая как-то предотвратить сокращение налогового поступления в казну, сплошь и рядом пренебрегали исламскими законами и облагали вновь обращенных такими же налогами, как иноверцев. Это вызывало бурный протест мавали (мн. число от «мавла» - так именовались вновь обращенные в ислам жители покоренных арабами областей и стран), требующих уравнения их в правах с исконными или давно обращенными мусульманами.

Конфликт властей с ирано-тюркским населением Хорасана и Мавараннахра обострился с назначением нового омейядского наместника Насра ибн Саййара (738-743). Ему приходилось улаживать отношения с жителями и бороться с вторгающимися в Мавараннахр тюркскими кочевниками, которых он должен был все время оттеснять в прилегающие к провинции степи. Но была и другая проблема. Наср был выходцем из североаравийского племени и еще при халифе Хишаме сменил правителя Хорасана, йеменита. Такое происхождение обеспечивало ему поддержку кайситских гарнизонов, но было причиной усилившегося напряжения в отношениях между кайситами и кальбитами, чем позднее не преминули воспользоваться противники Омейядов.

Следуя приказам из Дамаска, Наср ибн Саййар продолжал политику исламизации и арабизации восточных провинций. Он удалил всех немусульман из хорасанских административных ведомств. Таким образом, если в самой Сирии иноверцы частенько привлекались на государственную службу, в Хорасане политика исламизации проводилась с большей настойчивостью. Наср приказал также, чтобы все делопроизводство в Хорасане велось не на местном языке - пехлеви, а на арабском языке. В это время какие-то диалекты персидского несомненно оставались языком повседневной жизни как в Хорасане, так и далее на восток по ту сторону Аму-Дарьи. Позднее эти диалекты частично уступили место тюркским языкам. Но иранская речь Хорасана после замены несовершенной письменности пехлеви на арабскую все же выжила, с тем чтобы спустя полтора столетия обрести самостоятельность, хотя Наср и заменил ее в делопроизводстве арабским.

Враждебными чувствами по отношению к правящей династии были охвачены самые разные слои общества. Исходившие в своей политике лишь из экономических и племенных интересов Омейяды ущемляли чувства тех мусульман, которые сохраняли духовную связь с временами патриархов. Отстраненные от власти «староверы», потомки сподвижников Пророка в Мекке и в Медине и законоведы-теологи утверждали, что Омейяды отошли от принципа теократии и превратили Халифат в светское государство. Они требовали возвращения к старинным обычаям, основанным на Коране и сунне Пророка , и лишения правящей династии привилегий.

Разумеется, не признавали законность дамасских правителей и шиитские лидеры в лице многочисленных потомков четвертого «праведного» халифа - Али. Алиды рассчитывали в результате свержения правящей династии прийти к власти. Неприязнь к Омейядам испытывала охваченная «национальными» чувствами иранская аристократия, а также осевшая в Иране и лишенная своих привилегий арабская знать. Недовольство царило также в армии среди части племенных ополчений, в первую очередь среди кальбитов, утративших свое привилегированное положение при последних Омейядах. Страдавшие от непосильных налогов сельские жители всех областей империи жаждали перемен.

В то время как последние Омейяды вынуждены были вести упорную борьбу за сохранение владений на востоке и преодолевать сопротивление своих врагов внутри государства, законность их прав на лидерство в Халифате оспаривались их идейными противниками. В религиозных и юридических кругах вырабатывалось новое понимание исламского государственного права. Окончательное выражение это новое понимание получило лишь в X- XI веках, когда оно стало соответствовать государственной идеологии Аббасидов, заставивших своих историографов переписать историю прошлого в соответствии с политическими интересами и религиозными представлениями правящей династии. В отличие от Омейядов, не сумевших защитить себя мусульманскими правовыми установлениями, Аббасиды выработали теорию, которая подтверждала легитимность их власти. В условиях нараставшего недовольства режимом всех сословий общества, социальная база Омейядов сужалась. Их поддерживала лишь незначительная часть арабской знати, связанная материальными интересами с правящей династией, а военной опорой для них были лишь североаравийские кайситские племена.

За столетие своего правления омейядские халифы совершили множество ошибок. Они боролись друг с другом за власть, сеяли антагонизм в армии между военными ополчениями кайситов и кальбитов, поочередно опираясь то на одних, то на других, и давали повод для обвинений в неблагочестивом образе жизни. Но их падение было обусловлено в первую очередь экономическим кризисом, охватившим империю и в связи с этим возникшим в народе всеобщим стремлением вернуться к нормам первоначального ислама. (Подобный «фундаментализм» вообще характерен для всякого консервативного теократического общества.) Это настроение охватило широкие массы мусульман, было поддержано образованной элитой и явилось главным духовным стимулом последующих событий.

Во второй четверти VIII века сложилась мощная антиомейядская группировка, которую возглавили сторонники рода Аббасидов, потомков дяди пророка Мухаммада - аль-Аббаса. Их главный «юридический» аргумент состоял в том, что Омейяды, хотя и были одним из родов племени курайш, но не принадлежали к роду Мухаммада , а один из омейядских вождей - Абу Суфьян - был даже долгое время мекканским недругом Пророка. Они утверждали, что справедливость будет восстановлена в мусульманской общине только тогда, когда власть будет находиться в руках ближайших родственников Мухаммада , то есть у Аббасидов.

Сами Аббасиды в своем происхождении были связаны с Пророком только косвенно. Аль-Аббас был дядей Мухаммада , родным братом его отца Абдаллаха и другого дяди Пророка, отца Али - Абу Талиба. Таким образом, Аббасиды не были Алидами, хотя порой претендовали на тесную связь с потомками Али. Аль-Аббас обратился в ислам сравнительно поздно, около 630 года, тогда же, когда это сделал глава Омейядов, Абу Суфьян. Никаким приоритетом над Омейядами с точки зрения принятия новой веры основатель династии Аббасидов не обладал.

В доисламское время и в период возникновения ислама аль-Аббас преуспевал. Он заведовал снабжением водой паломников и сохранил эту должность и при Мухаммаде . Как и омейяд Усман, ставший позднее третьим «праведным» халифом, он щедро жертвовал часть своих богатств в распоряжение возникшей мусульманской общины и делал это до самой смерти в 653 году. Его служение общине было преданным, но не выдающимся, как позднее это старались изобразить аббасидские историки, всячески преувеличивавшие его роль в первые десятилетия ислама.

Таким образом, Аббасиды не имели особых оснований претендовать на пост халифа ни по причине особых заслуг перед исламом основателя рода, ни вследствие большей родственной близости к семье Пророка, чем у любого Алида. Поэтому в борьбе за халифский престол Аббасиды попытались подкрепить свои претензии ссылкой на завещание, якобы оставленное одним из Алидов Абу Хашимом, передавшим потомку аль-Аббаса - Мухаммаду ибн Али - харизматическую власть.

Здесь необходимо вернуться к событиям прошлого. Еще при омейядском халифе Абд аль-Малике наместник Куфы некий аль-Мухтар создал теорию, согласно которой один из сыновей Али (не от Фатимы, дочери Пророка , а от женщины из племени ханиф) по имени Мухаммад ибн аль-Ханафия (637- 700) объявлялся мессией (махди), а себя аль-Мухтар объявил его вазиром, исполнителем его воли. Крайние шииты (гулат) усвоили учение аль-Мухтара о передаче пророческого огня от Али к его потомкам по линии Мухаммада ибн аль-Ханафии и объединились вокруг его потомков, имамов. Аббасиды решили использовать учение аль-Мухтара в своих интересах. Один из них, отец будущего первого аббасидского халифа Абу-ль-Аббаса, Мухаммед ибн Али, собрав вокруг себя крайних шиитов, развернул широкую антиомейядскую кампанию.

Мухаммад ибн Али объявил, что после смерти Мухаммада ибн аль-Ханафии имамат перешел в руки его сына Абу Хашима (ум. в 716 г.), который перед смертью якобы завещал ему руководство мусульманской общиной. Аббасиды утверждали, что после смерти Мухаммада ибн Али в 743 году харизматическая власть перешла к его сыну Ибрахиму, а позднее, после казни Ибрахима Марваном II в 748 году - к брату Ибрахима, первому халифу Аббасидской династии Абу-ль-Аббасу (749-754). Позднее, уже после прихода к власти, Абу-ль-Аббас отказался от аргументирования своего права на власть «завещанием» Абу Хашима, тем самым порвав с крайней шиитской группировкой, которую ловко использовал в борьбе за власть, и стал оправдывать претензии своей династии той ролью, какую якобы сыграл ее основатель аль-Аббас, поддержав Пророка при возникновении нового вероучения.

Хотя подлинным центром антиомейядского движения оставалась шиитская Куфа, особенно благоприятную почву для пропаганды Аббасиды нашли в Хорасане и Мавараннахре. В этих провинциях социальное недовольство Омейядами накладывалось на национальные чувства и естественно принимало религиозную форму. Особенно активными участниками антиомейядского движения были хорасанские торговцы и ремесленники Мерва. В большинстве это были вновь обращенные в ислам (мавали), но среди них было немало и арабов-шиитов, признававших Али ибн Аби Талиба и его потомков единственно законными преемниками пророка Мухаммада . Бунтарские настроения царили и среди жителей Куфы и Басры, где многочисленные антиомейядские проповедники будоражили народ. Однако в этих городах армия Омейядов могла справиться с любыми беспорядками, в то время как Хорасан был расположен вдали от омейядских центров и пресечь выступления в этой провинции было значительно труднее.

Противники Омейядов в Хорасане, иранцы, шииты всех направлений и оттенков от экстремистов, воспринявших учение аль-Мухтара, и до умеренных, претендовавшие на власть Алиды, сторонники аббасида Мухаммада ибн Али - все объединились с целью свергнуть правящую династию и основать теократическое государство во главе с выходцами из семьи Пророка . По их убеждению, преданность делу ислама, а не арабское происхождение должно было обеспечивать всем мусульманам полноценное участие в государственных делах. Аббасидские пропагандисты старались привлечь в свой лагерь всех - арабов и неарабов, шиитов и суннитов, хариджитов, жителей сельской местности и горожан и даже иноверцев. Они обещали, что когда Аббасиды придут к власти, мусульмане будут освобождены от незаконных налогов, с немусульман налоги будут взиматься по справедливости в соответствии с исламскими законами, а сельские жители будут избавлены от различных сверхналоговых повинностей.

Для руководства антиомейядским восстанием сын Мухаммада ибн Али - Ибрахим, провозгласивший себя, после того как Марван II казнил его отца, шиитским имамом- главой всей мусульманской общины - отправил в Хорасан в 747 году иранского мавла, шиита крайних взглядов Абу Муслима. В прошлом Абу Муслим был связан с шиитами Куфы и в их среде воспринял учение шиитских экстремистов. Он считал себя обязанным Аббасидам своим освобождением в 741 году из мекканской тюрьмы, куда был заточен за шиитскую пропаганду. Теперь Аббасиды, дабы поднять его авторитет среди правоверных, объявили об его усыновлении семьей «потомков Пророка» и поручили ему координировать действия шиитской оппозиции в Иране.

Абу Муслим действовал в Хорасане весьма искусно. За короткий срок он сумел привлечь на сторону Аббасидов не только отстраненных к этому времени от участия в политической жизни арабов-кальбитов, но и немусульман, а благодаря умелой пропаганде религиозно-политического характера также и подавляющую часть исламизированного иранского населения страны. Позднейшие аббасидские историки не без основания пытались изобразить Абу Муслима религиозным реформатором, а порой даже вероотступником, возможно из-за его былой близости к крайним шиитским кругам. Однако несомненно и то, что в это время среди сторонников Аббасидов было еще много шиитских экстремистов.

Есть свидетельства того, что в начальный период деятельности Абу Муслима между ним и крупным религиозным иранским проповедником Бихафридом, провозгласившим себя пророком в Нишапуре, установились какие-то отношения. По укоренившейся в Хорасане традиции, антиарабские движения обычно принимали характер ожидания прихода спасителя-махди, который избавит жителей от притеснения властей и восстановит справедливость. Обстановка в Хорасане в это время была благоприятна для появления различных проповедников, выступавших от имени ожидаемого махди. Часто эти проповеди получали поддержку со стороны вождей тюркских племен, и имели большое влияние в среде местной землевладельческой знати.

Проповеди Бихафрида носили характер зороастрийских пророчеств и были направлены на реформу старой иранской религии. Реформа эта, по-видимому, шла в направлении сближения зороастрийского учения с исламом, некоторые элементы которого (ежедневная молитва, милостыня, запрет на спиртное) Бихафрид включал в свои откровения. Когда Абу Муслим достиг успеха в Хорасане, он порвал с Бихафридом, а в 749 году приказал казнить своего бывшего союзника. По-видимому этот, все еще обладавший большим влиянием в Хорасане зороастрийский священнослужитель представлялся ему опасным для возглавляемого им движения.

В 747 году Абу Муслим перебрался в Мервский оазис и вскоре превратил город в центр восстания. Со всей провинции к нему стекались иранские землевладельцы-дихкане, отряды осевших в Хорасане арабских кальбитских племен, сунниты и шииты, участники хариджитских восстаний, мусульмане и иноверцы. Поистине восстание носило всеобщий характер. В назначенный заранее день, 9 июня 747 года в оазисе были зажжены костры, восставшие подняли черные знамена и облачились в черные одеяния. Позднее черный цвет был провозглашен официальным цветом Аббасидов. Узнав о событиях в Хорасане, Марван II предпринял ответные действия. В 748 году ему удалось схватить Ибрахима и заточить в тюрьму, где тот был убит. Однако это уже не могло оказать существенного влияния на ход дальнейших событий, поскольку лидерство среди Аббасидов перешло к его брату Абу-ль-Аббасу , который сумел довести до конца войну с Омейядами.

В том же 748 году Абу Муслим перешел в решительное наступление. Он двинул на запад войско во главе с военачальником Кахтабой, а другой отряд отправил на восток. Кахтаба без больших усилий овладел Нишапуром, а затем, оттеснив войско Насра ибн Саййара, - Рейем и Нехавендом. Омейядский наместник Хорасана призвал арабов к сопротивлению во имя ислама и арабского господства в Халифате, но его призыв не был услышан. «Мусаввиды» (одетые в черное) под водительством Кахтабы в 749 году вторглись в Ирак и заняли Куфу - один из главных центров антиомейядского восстания. Направив Кахтабу на запад, Абу Муслим оказался вынужденным сосредоточить все свое внимание на внутренних проблемах в восточных провинциях. Война с Омейядами еще не закончилась, но на поверхность уже стали всплывать те противоречия, которые были обусловлены пестротой оказывавших ему поддержку сил. Кальбиты были явно недовольны ходом событий, и их национальные арабские чувства были задеты. Чтобы предотвратить их выступления, Абу Муслим, в руках которого к этому времени уже была сформированная и хорошо организованная хорасанская армия, мог позволить себе избавиться от своих былых арабских союзников, что он и сделал.

В это время в Мавараннахре, в Бухаре, вспыхнули шиитские беспорядки, вызванные подстрекательством местных шиитских главарей, которые воспользовались недовольством жителей, возмущенных жестокостями при сборе налогов теперь уже новыми, аббасидскими наместниками. Абу Муслим лично возглавил карательную экспедицию, в 750 году с большой армией вторгся в Мавараннахр, взял Бухару, сжег город, а главарей восстания приказал публично казнить. Эта расправа с шиитами была предзнаменованием будущей антишиитской политики Аббасидов. Своим поведением Абу Муслим, сам принадлежавший к шиитам крайнего толка, показал, что для него верность новой династии является приоритетом во всех его политических действиях.

Последние пять лет своего правления Марван II провел в непрерывной борьбе то с хариджитами в Мосуле, то с шиитами в Куфе и с нубийцами, федерация племен которых в 745 году вторглась в Египет и заняла Фустат. В результате потерь в почти непрерывных войнах его войско было ослаблено и противостоять хорасанской армии с востока уже не могло.

Однако, хотя после 748 года силы Омейядов и были сломлены, они еще не полностью утратили способности к сопротивлению, и сильно потрепанные омейядские отряды отступали с боями. Кахтабе понадобилось еще два года, чтобы окончательно добить омейядское войско. В начале 750 года аббасидская армия под командованием Абдаллаха, дяди Абу-ль-Аббаса , нанесла последнее и решающее поражение остаткам армии Марвана II на берегу северного притока Тигра, реки Большой Заб. Аббасиды заняли Харран, а затем вступили в Дамаск.

Последний омейядский халиф Марван II бежал в Египет. Там против него подняли восстание местные жители - копты, к которым присоединились стоявшие здесь гарнизоном арабские отряды. С остатками своих приверженцев Марван II бежал в Гизу где, по свидетельству источников, солдаты его вконец разложившейся армии бесчинствовали в расположенном поблизости женском монастыре. В конце концов Марван II был схвачен и убит. Началось поголовное истребление членов рода Омейя и хотя многие из них выразили готовность подчиниться новой власти, почти все они были перебиты. Одному из омейядских эмиров Абд ар-Рахману удалось бежать из своего имения в Ираке в Северную Африку, а оттуда в Андалусию и, захватив при поддержке кальбитских племен власть в Кордове, основать там в 756 году омейядский эмират.

Между тем в лагере победителей уже давно не было единства: еще до того, как Кахтаба захватил Куфу, Алиды собрались на тайный совет и постановили избрать в качестве будущего халифа хасанида (одного из потомков сына Али - Хасана) Мухаммада, получившего за свое благочестие имя «Чистая душа» (ан-нафс аз-закийя). Таким образом они надеялись предотвратить приход к власти аббасидов и утвердиться во главе государства. Однако «переиграть» Аббасидов оказалось не так-то просто. После взятия Куфы собравшиеся в районе города преданные им военачальники единогласно решили избрать на пост халифа Аббасида, и в 749 году в главной мечети Куфы была принесена присяга сыну Мухаммада ибн Али - Абу-ль-Аббасу , а бессильные перед лицом мощной хорасанской армии Алиды вынуждены были подчиниться этому решению.

В своей тронной речи Абу-ль-Аббас обосновал Кораном свои претензии на пост халифа. Речь его содержала угрозы тем, кто желал передать власть Алидам, как ближайшим родственникам Пророка. Жителям города он обещал щедрое вознаграждение за лояльность и присвоил себе имя «ас-Саффах», что означает «щедрый, великодушный». Однако, не слишком доверяя прошиитски настроенным горожанам, он поспешил перенести свою резиденцию из Куфы в расположенный на Евфрате город Анбар.

Династия Омейядов

С 756 по 1031 год под властью сильных и образованных правителей, сменявших друг друга мирным путем, Аль-Андалус достиг уровня процветания, образования и терпимости, которым восхищались и завидовали современники из всех известных частей света, несмотря на то, что начало золотого века испано-арабской цивилизации было не слишком удачным.

АБД АЛЬ-РАХМАН I

По крайней мере, в каком-то смысле, неудачное начало позволило прорасти семенам перемен. В 756 году Абд аль-Рахману, единственному выжившему представителю династии Омейядов, удалось сбежать от новой династии Аббасидов, утвердившейся в Дамаске, и пробраться в Альмуньекар (восточная часть Нерхи). Свой талант и отвагу он уже продемонстрировал в эпическом походе из одного конца Средиземного моря в другой с союзниками Аббасидов, которые были готовы уничтожить любого, кто смел претендовать на престол. Ему удалось получить достаточную поддержку, чтобы свергнуть эмира Аль-Андалуса и объявить себя независимым эмиром провинции, все же признавая религиозную власть халифа Багдада, новой столицы Аббасидов. Абд аль- Рахман (756-788) восстановил порядок в Кордовском эмирате и привел к некоторому согласию разношерстное население тех мест. Он позволил исламизации протекать медленно, уважал законные права побежденных народов и допускал религиозную свободу.

Укрепив свое положение, он затеял обширное строительство, чтобы утвердить власть и статус и, таким образом, заложить фундамент величия Кордовы. В 785 году он начал строительство Великой мечети, которую его преемники значительно расширили, и пристроил к ней цитадель, а также летнюю резиденцию, созданную по образцу резиденции его предка, халифа Хишама, построенной в садах, орошаемых водами Евфрата. На престоле его сменил второй сын и назначенный наследник Хишам I (788-796), который мирно и безвыездно правил более семи лет, увлеченный завершением Великой мечети и религиозными штудиями. Каждый год при этом он, словно на полевые работы, отправлял армию на захват северных территорий, а также для сбора дани с побежденных народов, грабежа земель, добывания скота и рабов, либо в качестве демонстрации силы в приграничной полосе.

У преемника Хишама аль-Хакама (796-822) не было времени на походы, поскольку больше всего его заботила внутренняя безопасность и он был настроен на искоренение любых признаков инакомыслия. Он не останавливался ни перед чем и в своем беспощадном подавлении протестов и жалоб отвратил от себя большую часть населения. В 797 году он приказал обезглавить лидеров муладов Толедо - мусульман иберийского происхождения Толедо, которые осмелились выразить недовольство. В 806 году, когда эмира известили о заговоре с целью посадить на престол его двоюродного брата, он казнил наиболее уважаемых жителей пригорода Кордовы. К 818 году весь пригород, представлявший собой очаг недовольства, восстал против жестокости эмира. На сей раз, чтобы подавить мятеж, понадобились усилия личной охраны и армейских подразделений. Возмездие было беспощадным, и пригород разрушили до основания. В отличие от своего отца аль-Хакам I не пытался укрепить свою власть и увеличить доходы с помощью регулярных походов против неверующих; кроме того, его своенравные методы и деспотичное поведение еще больше укрепили зависимость эмира от собственной личной охраны. Помимо состоявшей из берберов стражи, он завербовал в армию 6000 рабов с регулярным жалованием и нанял секретных агентов. Естественно, это финансовое бремя выразилось в повышении налогов.

АБД АЛЬ-РАХМАН II

Возможно, его огорчала несдержанность отца, которой ему порой приходилось быть свидетелем, однако Абд аль-Рахман II (822-852), по крайней мере, унаследовал умиротворенное королевство. Его тридцатилетнее правление - один из самых плодотворных и успешных периодов в истории Аль-Андалуса. Покровительство эмира искусству и культуре привлекало людей с разносторонними интересами и ученых со всего мусульманского мира и христианской Европы. В то же время он возобновил набеги на северные территории, по примеру деда. В правление его сына Мухаммеда I (852-886) Аль-Андалус еще процветал. Однако к концу правления опасения аль-Хакама I, казалось, начали оправдываться.

Несколько групп христиан в Кордове стали выражать недовольство растущей популярностью мусульманского образа жизни и культуры среди их собратьев. Их вызывающее поведение и возможный сговор с Ибн-Хафсуном, принявшим ислам, вызвали жесткую реакцию властей. Растущее религиозное беспокойство совпало по времени с серьезным ростом напряжения вдоль северной границы. Приграничные территории оставались в руках местной знати с небольшими гарнизонами, собственными частными армиями и высокой степенью автономии. Когда центральная власть стала ослабевать, эти приграничные командиры перестали отправлять дань в центр и объявили себя правителями полунезависимых государств. С 886 по 912 год бунты и столкновения сделались частым явлением; в это время, похоже, только Кордова признавала власть эмира. Великолепная политическая структура первых правителей династии Омейядов переживала один из самых разрушительных периодов своей истории. Отношения между правителями и правящей элитой строились на личной преданности, господство Омейядов держалось на военной и экономической власти. Слабые властители были вынуждены наблюдать, как возникшие этнические, племенные и религиозные разногласия ведут страну к политической дезинтеграции. Прежнюю славу Аль-Андалуса мог вернуть авторитарный правитель, и в безнадежной, казалось бы, ситуации такой человек появился. По всеобщему мнению, из-за природной подозрительности Абд-Аллах (889-912) совершил все возможные преступления против собственных детей, зато он выбрал правильного преемника - двадцатилетнего внука.

АБД АЛЬ-РАХМАН III

Абд аль-Рахман III (912-961) был типичным представителем Аль-Андалуса: отец - араб, мать - франкская или баскская наложница. Его бабушкой была принцесса Инига, дочь короля Памплоны Фортуна Гарсеса, которую отправили в Кордову в знак уважения. Как повествуют летописцы Андалусии, у Абд аль-Рахмана были рыжие волосы и голубые глаза, он был отлично развит как физически, так и интеллектуально, бегло говорил на арабском и романских языках. Его первой задачей при восхождении на трон стало восстановление власти и укрепление ее во всем королевстве. Он покончил с десятилетней изоляцией Севильи, отправлял армию в походы на Леон, Наварру и Кастилию и утвердил военное превосходство эмирата на приграничных территориях. Желая предупредить возможные враждебные помыслы нового Фатимидского халифата в Северной Африке, он оккупировал Мелилью (927), Сеуту (931) и Танжер (951). Он также укрепил религиозные связи с Багдадом и в 929 году принял титул халифа и эмира аль-Муминин («Повелителя правоверных»). Памятником его великолепным военным и политическим достижениям стала цитадель, которую он начал строить на подступах к Кордове в 936 году. К концу его жизни Кордовский халифат являлся бесспорным властелином Иберийского полуострова, а южные границы надежно защищались от вторжений Фатимидов. Три крупнейших района на севере - Леон, Кастилия и Наварра - обязались платить дань и признать власть халифа.

Аль-Хакам II (961-976) правил в зените просвещения и образованности Аль-Андалуса под властью династии Омейядов. Однако его сын Хишам II (976-1013) был вынужден полагаться на других, чтобы удержаться на престоле. Его всемогущим министром, которому почти удалось установить власть мусульман над всем Иберийским полуостровом, был аль-Мансур (938-1002), выходец из Йемена, чья власть над халифом зашла столь далеко, что он взял мать халифа, баскскую наложницу, себе в жены. Его военная доблесть причинила немалый урон христианским землям. Барселона была разграблена в 985 году, Сантьяго-де-Компостела два года спустя, ворота кафедрального собора сняли, а колокола увезли в Кордову и установили на Великой мечети. Аль-Мансур погиб в Мединасели во время своей последней кампании против Риохи в 1002 году. Его сын Абд аль-Малик сменил отца на посту первого министра Хишама II и в 1003 году принудил Кастилию и Леон оказать помощь в разорении графства Барселона. Второй сын аль-Мансура Абд аль-Paxман (известный как Санджул), чья мать была дочерью Санчо II Наваррского, имел дерзость убедить халифа назначить его наследником. В 1009 году, когда халиф ушел в поход на север, Омейяды и арабская аристократия восстали против Абд аль-Рахмана, и в марте 1009 года его казнили. Несколько месяцев спустя Хишам II отрекся от престола в пользу Мухаммеда II, который также был свергнут войсками берберов, провозгласившими халифом Сулеймана, еще одного внука Абд аль-Рахмана III. Через 20 лет анархии, в 1031 году, Хишам III был низложен, и Омейядский халифат прекратил существование как единая структура.

КОНЕЦ ДИНАСТИИ ОМЕЙЯДОВ

Политический крах Омейядского халифата был предсказуем. Как уже отмечалось, местные социальные и политические силы никак не могли достичь согласия относительно власти, что продлило бы существование халифата. Омейяды помогли Абд аль-Рахману I основать в 756 году первый независимый эмират, однако успех его правления опирался на военные победы над неверными, значительные трофеи для армии и жестокое подавление протестов и инакомыслия. Вероятно, осознавая шаткость своего положения, Абд аль-Рахман I не стал окончательно порывать с Багдадским халифатом и продолжал признавать его религиозное господство. В то время как аль-Хакаму I приходилось поднимать налоги, чтобы оплачивать постоянную армию, Абд аль-Рахман III на пике военной мощи, владея невообразимыми богатствами, по словам современников, был первым, кто провел денежную девальвацию, предположительно чтобы справиться с ростом расходов на военные нужды. Летописцы также отмечали его оторванность от подданных и разверзающуюся пропасть между чиновниками и военной элитой, что отталкивало арабскую знать от центральной власти. Аль-Мансура в этом направлении унесло еще дальше: единственной основой его власти была поддержка Хишама II, и лишь военные успехи и помогали удерживаться на престоле. Он реорганизовал армию, покончив наконец с родовой структурой и вербуя все чаще берберов из Северной Африки, наемников и рабов, в том числе христиан из Северной Европы. Трофеи и дань, которая взыскивалась с северных королевств, не могли поступать бесконечно, и аль-Мансур за пятьдесят с лишним походов, несомненно, достиг предела. Более того, основание Фатимидского халифата в Кайруане в 909 году увеличило расходы на охрану побережья Гибралтарского пролива и, вероятнее всего, сократило приток африканского золота, которое стекалось до этого в Кордову. За двадцать лет после 969 года, благодаря торговле с Византией, Кайруан вырос настолько, что стал больше Кордовы и Багдада вместе взятых. Сын аль-Мансура не мог состязаться с отцом в военных победах, а попытка Санджула выдвинуть себя преемником Хишама II стала последней каплей, которая смыла видимость династической законности при правлении Омейядов. Ввиду отсутствия сильного и победоносного правителя, аристократия Кордовы свергла последнего из халифов, Хишама III, и упразднила этот пост. Аль-Андалус раскололся на отдельные маленькие государства (тайфы), образовавшихся вокруг главных городов, как правило, под властью сильной знати и военных командиров. Солдаты-рабы и слуги халифата, вероятно, поселились в Альмерии, Валенсии и Дении (куда входили Балеарские острова); берберы в большинстве своем отправились в Малагу, Альхесирас, Гранаду и Ронду; а мусульманская аристократия, состоявшая из арабов и местного населения, осталась в центральных и южных городах.

Мосарабский стиль: вид церкви Сан-Мигель-де-Эскалада с арками в форме замочной скважины или подковы

Закат Кордовского халифата Омейядов не был концом мусульманской Испании. Большинству тайфов удалось просуществовать два века, а королевство Гранада (занимающее территорию современных провинций Малага, Гранада и Альмерия) не принимало христианство до 1492 года. В действительности испано-мусульманская цивилизация достигла нового расцвета в период с XI по XIV век. Культурная и художественная монополия Кордовы вызвала у некоторых дворов страстное желание превзойти достижения Омейядов. В своем новом дворце Альхаферия во второй половине XI века аль-Муктадир, правитель Сарагосы, воплотил самые искусные и сложные формы декоративной архитектуры. Хиральда и Золотая башня (Торре-де-Оро) в Севилье построены в том же веке. Альгамбра (al-hambra - «красный»), отлично сохранившийся символ испано-мусульманской культуры, относится к XIII-XIV векам.

Однако раскол дорого обошелся мусульманской Испании: не имея возможности или желания действовать совместно против растущего давления с севера, она потеряла военное преимущество перед своими христианскими соседями. До 1031 года северные королевства были вынуждены платить мусульманам большую дань. Теперь настала очередь христиан регулярно совершать набеги на мусульманские государства для сбора дани. Когда давление достигло предела, мусульманской Испании пришлось просить помощи у Северной Африки, в 1085 и в 1146 годах.

В 1085 году Толедо сдался Альфонсу IV, королю Леона и Кастилии. Правитель Севильи попросил военной помощи у берберов-альморавидов Северной Африки, которые не только одержали победу над Альфонсо в битве при Залаке (недалеко от Бадахоса) в 1086 году, но и сместили правителей тайфов и восстановили политическое единство Аль-Андалуса, которое продлилось до 1144 года, когда в очередной раз страна распалась. Вскоре произошло вторжение Альмохадов - снова берберы, которые вошли в Аль-Андалус в 1146 году и восстановили порядок, а затем были разбиты объединенными христианскими армиями при Лас-Навас-де-Толоса в 1212 году. После битвы при Лас-Навас северные королевства смогли продолжить осуществление плана по ослаблению господства мусульман в Испании и к 1266 году почти выполнили эту задачу, за исключением королевства Гранада, восстановленного в 1238 году сирийцем из династии Насридов, Мухаммедом I, который смог сохранить власть, будучи вассалом Фердинанда III.